Новости – Общество
Общество
«Иду, начальник!»
Фото: Ксения Демидова
Как корреспондент РП ездил ночью к преступникам-рецидивистам
2 апреля, 2014 16:41
10 мин
В рейд мы едем вместе с начальником отдела административного надзора УМВД России по городу Новороссийску, майором полиции Ириной Пульной.
– Когда отбывшие срок за тяжкие и особо тяжкие преступления заключенные выходят на свободу, за ними в течение года, двух или трех лет наблюдает полиция, — рассказывает она. — Срок наблюдения обозначает суд. То есть, выйдя из тюрьмы, заключенный не может отправиться, куда глаза глядят. Нам регулярно поступают списки граждан, которые вот-вот освободятся. Мы этих граждан отслеживаем, ставим на учет. Раз в месяц или чаще они приходят в полицию отмечаться. Помимо этого, бывших воров, грабителей, педофилов и убийц мы сами навещаем ночью, так как какое-то время, с 22-23 вечера до шести утра, они не имеют права выходить на улицу. Если осужденные за особо тяжкие преступления несколько раз нарушат режим, установленный судом, — например, не предупредив, уедут в другой город или не будут ночевать дома, они снова отправляются в заключение.
Машина полиции въезжает во двор старой многоквартирной двухэтажки. Инспектор отдела административного надзора УМВД России по городу Новороссийску, лейтенант Константин Гречан предупреждает меня, что тут живет трижды отсидевший за неумышленные убийства товарищ Коровин, в квартире которого «легкий беспорядок». В 22:00 Коровин должен быть дома, но свет в его окнах не горит. Мы входим в подъезд. В нос ударяет резкий запах нечистот. На лестнице, между первым и вторым этажами, лежит пьяное тело.
– Андрей Борисович, почему еще не дома? — нарочито грозным голосом рявкает полицейский.
Тело вздрагивает, осматривается, вскакивает, поправляет спадающие грязные брюки и от резкого рывка падает на лейтенанта. Тот привычным движением ловит смердящего дядьку и пытается поставить его прямо.
– А я еще просто не дошел, — икая, поясняет мужичок. — Иду, начальник! Иду-у-у! О, дамы! А пойдемте-ка в гости?
Гостеприимный Коровин ползком забирается по ступеням подъезда и доползает до двери квартиры. Ключей у хозяина нет, квартира всегда открыта. Войти в нее отважится не каждый слабонервный.
– Му-у-урка! Ты мой муре-е-еночек, — залихватски голосит Коровин. — А чем же мне вас, дамы, угостить? А-а-а-а, орешки есть у меня.
На полу однокомнатной квартиры лежат грецкие орехи, картошка, стоят грязные ведра и банки. Трудно дышать из-за ужасного запаха нечистот и гнилой картошки. Видимо, комната одновременно служит жильцу и кухней, и спальней, и туалетом. Но он тут чувствует себя отлично. Я успеваю заметить станок и кисточку для бритья на полке обшарпанного шкафа.
– Где работаете сейчас? — спрашивает Гречан.
– А нигде! — заявляет хозяин.
Вдруг из-за стены на нас обрушивается отборная брань — ругается соседка по лестничной клетке. Оставив пьяного и счастливого Коровина засыпать на куче тряпья, мы спускаемся к машине.
– Первое преступление мужчина совершил, нанеся увечье сыну соседки, тоже не совсем благополучному элементу, — рассказывает Гречан. — Тот через какое-то время умер. Коровин сел в тюрьму. После этого у него было еще два аналогичных приговора и срока. Теперь он живет на одном этаже с матерью умершего. Дама его безумно ненавидит. Она даже как-то огрела его по голове сковородкой, и избитый старушкой мужчина звонил мне ночью и просил успокоить соседку. А потенциал у дамы еще ого-го!
На улице Видова вместе с семьей живет не менее колоритный персонаж: отсидевший за грабеж Туманов. Сонный, он открывает полицейским дверь квартиры. На вид ему лет сорок.
– Какие новости, Туманов? — спрашивают. — В путешествия не тянет больше?
Туманов обязан отмечаться в пункте полиции один раз в семь дней. Недавно с ним был такой случай — он отметился в участке и в тот же день рванул в соседний Крымск, хотя покидать пределы Новороссийска ему запрещено.
– В Крымске он принял на грудь, стал дебоширить. Отсидел там семь суток, вернулся в Новороссийск и успел отметиться у нас в участке в положенное время. И делает вид, что с ним ничего не произошло, — говорит Ирина Пульная, пока мы идем к служебной машине. — Но тут в единой информационной базе всплывают факты о его приключениях. За сокрытие этих данных на семь дней Туманов отправляется уже в новороссийский спецприемник. Чтобы больше не путешествовал.
Полицейские признаются, что их подопечные порой «здорово дают им прикурить».
– В силу опыта работы я знаю, что 25 процентов из освободившихся никогда больше не попадут в тюрьму, — продолжает Пульная. — Их видно по взгляду и поведению. Недавно освободился из тюрьмы мужчина, пришел домой, а жена его и на порог не пустила. Его приютил друг, потом другой товарищ. Постоянно переезжая, он регулярно звонил нам, сообщал о смене места жительства, просил устроить его на работу. За него и таких, как он, я спокойна. Есть другая категория рецидивистов, которые однозначно снова попадут за решетку — это лишь вопрос времени. Их тоже процентов 25 от общего числа освобождающихся. И практически все они — торговцы наркотиками или содержатели наркопритонов. Этих не уберечь от нового приговора никакими нравоучениями.
По словам Пульной, остальные 50% бывших заключенных ходят по краю пропасти. И порой именно полицейские, отслеживающие их судьбы, могут положительно на них повлиять. Но могут и не успеть, как в недавнем случае с 27-летней Анной. Полгода назад Анна освободилась, отсидев за торговлю наркотиками. Будучи жительницей Новосибирска, она решила не возвращаться в родной город, а поехала к подруге в Новороссийск. Стала в полиции на учет, устроилась работать официанткой, часто звонила Ирине, обращалась за советом. Обещала, что больше никогда не попадет в тюрьму, заработает денег и отправится домой к маме и шестилетней дочке. Девушка была всегда мила и приветлива, дружила с соседками, а некоторым пожилым старушкам, знающим о ее криминальном прошлом, помогала по хозяйству. Но девушка влюбилась в криминального элемента. Сначала он убил их общего знакомого и сел в тюрьму. На сороковины Анна собрала компанию и за приставания зарезала слишком любвеобильного поклонника. В итоге девушка оказалась в одном СИЗО с возлюбленным. Теперь каждому грозит до 15 лет лишения свободы.
Люба, к которой мы едем дальше, много лет жила с наркоманом и, как предполагают полицейские, злоупотребляла вместе с ним дезоморфином — наркотическим препаратом, представляющим из себя смесь бензина и кодеинсодержащего препарата. Люба открывает нам двери квартиры. Здесь накурено, но почище, чем в квартире Коровина.
– Ой, Константин, это вы? Не ожидала, — женщина потупила взгляд, теребя выбеленные волосы.
Я замечаю, что у Любы, которой на вид лет 40, очень красивые, бирюзово-синие глаза. Во взгляде угадывается аристократичная порода. Удивительно изящные руки держат сигарету «Донтабак».
– Когда умер ее сожитель-наркоман, Люба лет на двадцать помолодела, — шепчет мне на ухо полицейский.
Но, судя по рассказу полицейского, при жизни он успел заразить Любу неизлечимым заболеванием.
– Сейчас мы едем проверять, чем в полночь занимается товарищ, отсидевший в свое время за убийство и изнасилование несовершеннолетнего ребенка, то бишь едем к бывшему педофилу, — уточняет дальнейший маршрут Гречан.
– И где же он живет? — вздрагивая, уточняю я, чтоб не оказаться в этом районе после 22:00.
Машина останавливается у лесополосы, рядом журчит ручей. Там, по словам правоохранителей, иногда моется их подшефный. Мне выдают фонарик. По колено в мокрой траве, иду искать бывшего убийцу и педофила. По лесной тропинке в ночном свете луны я бодро семеню, замыкая строй. И вдруг вспоминаю, что во всех фильмах ужасов первым всегда пропадал тот, кто шел в цепочке последним. Говорю об этом полицейским. Они громко смеются:
– Но при этом пропадают всегда блондинки! Ты ж не блондинка.
– Нет. Но тут темно, маньяк может и ошибиться. Можно я вперед пройду, — несусь по мокрой траве впереди полицейских.
– А вот и он, — Константин Георгиевич подводит нас к железной коробке, когда-то, возможно, служившей гаражом или подсобкой.
В гараже прямо на земле лежит мужчина, возраст которого трудно определить. Полицейский светит на него фонарем, тот просыпается и начинает бубнить. Луч света падает на лицо бомжа.
– Господи! Что у него с лицом-то, — вздрагивают участники группы.
На нас смотрит нечеловеческая морда, распухшая от выпивки, драк и укосов насекомых.
– Подрался, — поясняет бомж.
Я осматриваю его конуру. Жилье пьяного певца блатных песен из Верхнебаканского по сравнению с ней можно считать пентхаусом.
Как сообщила Ирина Пульная, всего на учете в отделе административного надзора УМВД России по Новороссийску стоит 117 бывших заключенных, отбывших срок за тяжкие и особо тяжкие преступления: убийства, изнасилования, грабеж, торговлю наркотиками и разбой.
– Не все они послушны. Есть и те, кто кидается на полицейских в пьяном угаре, не ночует дома. Но за два нарушения мы отправляем их в места не столь отдаленные, чтобы научились себя вести, — рассказывает Пульная. — Так же всех желающих мы трудоустраиваем. В городе есть ряд предприятий, которым положены государственные квоты за трудоустройство бывших заключенных. Поэтому те из них, кто не хочет возвращаться к прошлому, имеют на это все шансы.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
